Рейтинг@Mail.ru
Сборники сказок:

Хабшаг норбо

Чтобы спасти честь своих мужей-нойонов от ловкого и находчивого Хабшаг Норбо, жены нойонов нарушают вековые обычаи и запреты. В первом случае жена нойона вмешивается в разговор, чего она не должна делать, этим-то и воспользовался ловкий герой. Во второй раз жена нойона, чтобы не пустить в дом Хабшаг Норбо, пытается использовать запрет, связанный с рождением ребенка, согласно которому никто не должен заходить в дом, где есть новорожденный. Однако смекалистый Хабшаг Норбо и тут находит остроумный выход: он ложится на порог, выставив ноги на улицу, и говорит: «Ноги грешные пускай остаются за порогом, а безгрешная часть (туловище) пусть будет в доме». Нойон вынужден был пустить его в юрту.

Хабшаг Норбо слыл человеком острым на язык, никто не мог его переспорить, этим он и прославился среди людей, Вокруг не оказалось ни одного человека, с которым он мог бы посостязаться. Тогда он решил поехать на север к амбаням сорока девяти хушуунов, чтобы с ними состязаться в мудрости.

Ехал он и доехал, наконец, до северных сорока девяти хошуунов. С двумя палками в руках подошел и встал у ворот амбаня. Решил он посмеяться над ним. Когда с лаем подбежала собака, он сунул одну палку ей в пасть, а другой начал бить ее, бегая вокруг дома амбаня.

Потом Хабшаг Норбо снял с плеч мешок и с шумом бросил на крышу дома амбаня. Зашел в дом, не поздоровавшись, прошел на почетное место и сел на кровать.

– Он издевается надо мной, – решил амбань и встретил его с руганью:

– Зачем избил собаку?

– Я удостоен благословения бурхана Шагжаа банди, ничего страшного, что избил собаку, – так он ответил, хотя и не был ламой.

– Что ты бросил на крышу?

– Ничего не случится, потому что бросил туда то, что было на плечах Гэлэн ламы.

– Лама, вы откуда?

– Я из монастыря Даа.

– Где находится монастырь Даа?

– За семьюдесятью перевалами у подножия семидесяти скал.

– Далеко ли они?

– Приподнявшись, не увидишь, а поднять вас я не в силах.

– На чем ты сидишь?

– На шерсти тангутской козы, чтобы было мягко сидеть.

– А это что? – показывает на спинку кресла.

– Спинка из свалявшейся шерсти семидесяти овец, из берцовой кости таежного сохатого, хорошему человеку предназначенная.

– А что находится перед тобой? – показывает на столик.

– Сухое корневище упавшего дерева.

– Почему?

– Ты что спрашиваешь! Если расколешь, получится дощечка, если постругаешь – гладкой станет, надрежешь – появится резьба. Соберешь – получится столик.

Амбань не нашел что сказать. Сидит он, красный от стыда, глядит в сторону жены:

– Подай мою шапку с дэнзэ (украшением).

Взял шапку, снял с дэнзэ коралл и спрашивает:

– Что это?

– Ты что, этим красным стеклышком хочешь обыграть меня? Если наступило время спорить, я готов, – отвечает.

Такое непочтительное отношение к ее мужу задело жену амбаня, и она, рассердившись, сказала:

– Как ты смеешь так разговаривать с амбанем?

– Потише! Тебя взяли не управлять, а для потомства.

Когда так сказал Хабшаг Норбо, амбань ничего не нашел, что сказать, рассмеялся, широко открыв рот, а затем хорошо угостил Хабшаг Норбу и с почетом проводил.

Хабшаг Норбо обрадовался первой победе в первый день, а на следующий день, поверив в свои силы, отправился к другому амбаню.

Жена амбаня вышла навстречу ему и сказала:

– Наш верблюд принес верблюжонка, нельзя к нам.

– Посланец бога хуже верблюжонка, что ли? – говорит Хабшаг Норбо и пытается зайти в юрту.

Амбань уже знал, что в этих местах появился остроумный человек, и поэтому решил не пускать его в юрту.

– Нельзя переступать наш порог, – говорит он и отталкивает его.

Тогда Хабшаг Норбо:

– Ноги грешные пускай остаются за порогом, а безгрешная часть (туловище) пусть будет в доме.

После этих слов амбань вынужден был пустить его в юрту. Зайдя в юрту, Хабшаг Норбо сразу сел в почетное кресло амбаня, а амбань сел на корточки.

– Нойон, кто вам дал кресло? – спрашивает амбань.

– Народ мне дал! – отвечает. – Вас кто научил сидеть по-собачьи?

Амбань ничего не ответил.

Хабшаг Норбо был выходцем из народа. Своим острым языком он ставил нойонов и лам в тупик. А народ его почитал и уважал.